Икра, хочу вам доложить, была неплохая. Икряной лещ попался, и я поначалу только с икрой и разбирался, даже горькие её кончики, ну такие, вроде саночки детские, и те не выбросил. Рёбра обсосал, а когда приступил к спинке, тут на меня стали наседать зрители.

- Говори смысл надписи, - покрикивали некоторые, вроде Ковпака.

Я прямо и не знал, что с ними делать, никак не давали леща дотаранить. Стал отводить удар.

- Вы знаете мою мечту? - спросил.

- Не знаем! -орут.

- Так вот, я мечтаю увидеть человека, который умнее меня. Понимаете?

- Да что такое, - орут. - Неуж такого нету?

- Не знаю, - говорю, - может, и есть. Мечтаю увидеть и поговорить, да всё никак не встречаю... вот такая мечта...

- А Суер, - орут, - Выер?

- А если он умнее, пускай и надпись трактует.

- Тельняшка давно на мне, - ответил Суер, - а леща ел только ты, так что у тебя передо мной преимущество - съеденный лещ. На весах мудрости мы равны, но лещ перевешивает. Толкуй!

- Ну что ж, друзья, - сказал я откровенно, - смысл я, признаться, понял, ещё когда вы леща искали и за пивом бегали, но отказаться от леща тоже не мог. Так вот вам, смысл этого стихотворения заключается в том, что СМЫСЛА НЕТ.

- Хреновина! Это не толкование! А как же ЛЕЩ?

- Нету смысла. Как вы сами видели, я и ПИЛ, и ЛЕЩА ел, и НАТЕЛЬНУЮ ВЕЩЬ вы мне сами подарили, я имел всё, несмотря на призыв поэта не пить, а покупать. А насчёт сундучка вот что: во-первых, это не сундучок, а вроде ларец, такие ларцы делали для богатых дам минувшего времени, открыть их можно было просто ноготком. У меня нету дамского ногтя, но есть рыбья кость. Попробуем, - и я взял обсосанное и сомкнутое с хребтинкой рёбрышко леща и сунул в замочную скважинку.

Тыркнул, тыркнул - не получилось.

- Э-э-э-э, - заэкали на меня во главе с лоцманом, - какой фрак выискался, умней него нету, косточкой, дескать.

Я помочил кость в пиве - покарябал внутри, ещё помочил, ещё покорябал, и вдруг послышался звук "чок" - и полилась дивная музыка Моцарта и Беллини, прекраснейшая сюэрта, написанная для валиков на колокольчиках.

Под бемоли сюэрты крышка стала приоткрываться, и из глубины волшебного сундучка поднялись две изысканных фигуры.

Одна - в богатом халате, в красной феске с тюрбаном, другая - в клетчатых брюках, полосатой шляпе.

И фигуры, кланяясь друг другу, изысканно вдруг заговорили - оказывается, в сундучке был спрятан органчик. Звуки их голосов я и вынужден записать здесь в виде короткой и благонравной пьески.

- Из дальних ли морей

Иль синих гор

Любезный ты вернулся, Никанор?

- Из Турции приехал я, Сергей,

Привёз ушных

Серебряных серьгей.

- Где ж серьги те?

- Да вот они в ларьце,

Который формою похож на букву "Це".

- О, красота!

Диковина!

Неуж

Они послужат украшеньем уш?

- Весьма послужат!

Посмотри, мой друх,

Какая красота для женских ух!

Смотри, какие на серьгах замочки!

- С такою красотой,

Засунутою в мочки,

Они весьма нас будут соблазнять!

Тут Никанор поклонился, наклонился, нырнул куда-то в глубь сундучка и вынул серьгу.

О!

Изогнутая сдвоенным ребром василиска, выкованная из цельного куска перлоплатины, она удлиняла наш взгляд, частично выворачивая его наизнанку, потом укорачивала, а изнанку ставила ребром на подоконник.

Великолепные алпаты,

сапгиры и Гайдары,

чистейшей воды ахматы

украшали серьгу.

Матросы завороженно смотрели на это произведение искусства, слегка ослеплённые блеском особо сверкающих розенталей.

- И это что? - спросил боцман. - Всё?

- Не знаю, - сказал я. - Может, ещё чего-нибудь достанет.

Но фигура Никанор больше ничего не доставала.

- И это всё? - обиженно спрашивал Чугайло. - Одна серьга! А где же вторая?

- А вторая, - сказал капитан, - давно находится у вас в ухе, дорогой господин Чугайло.