Однажды в конце лета мне вдруг позвонили из дирекции Института географии АН СССР, где я работаю, и сказали, что в Москву, в качестве гостя Академии наук, приезжает какой-то американец Флетчер, который хотел бы встретиться со мной. Этот американец пробудет в Москве несколько дней, поэтому дирекция хотела бы, чтобы я встретился с ним, показал Москву и попробовал устроить ему встречу с людьми, которых он хочет повидать. Имя «Флетчер», конечно, было мне знакомо. На дне Северного Ледовитого океана простирается подводная долина Флетчера, В том же Северном Ледовитом океане плавает большой столовый айсберг, на котором американцы когда-то создали свою дрейфующую станцию и аэродром для приема тяжелых самолетов. Айсберг этот называется «Т-3», или ледяной остров Флетчера. Но тот ли это Флетчер? Мало ли в мире Флетчеров.

В этот же день раздайся еще один звонок. Теперь уже разговор шел на английском:

— С вами говорит полковник Флетчер. По приглашению Академии наук вашей страны я путешествую сейчас по России и только что прилетел из Новосибирска. Хотел бы пожить несколько дней в Москве. Мой друг доктор Крери посоветовал мне встретиться с вами. У меня для вас от него письмо...

Доктора Крери, многолетнего руководителя американской антарктической научной программы, знали все, кто связан с полярными странами. Я также хорошо знал его по Антарктиде.

К вечеру мы уже встретились. Джозеф Флетчер («Зовите меня просто Джо», — сразу сказал он) был чуть выше среднего роста, худой, жилистый, с круглой, коротко остриженной, сильно лысеющей головой и в упор смотрящими светлыми пронзительными глазами. Рядом с ним была женщина. «Лин Флетчер», — представилась она. Лин была чем-то сродни Джо. Такая же по-спортивному худая, с таким же пронзительным взглядом тоже светлых глаз. Первое, что сделал американец, — передал мне письмо от Крери. В письме Берт сообщал, что податель письма Джо Флетчер является его лучшим другом в течение многих лет и что это человек высоких качеств. «Отнесись к нему так, как ты отнесся бы ко мне», — писал Крери. Лишь в конце Берт говорил о служебном положении Флетчера. Он сообщал, что Джо Флетчер — один из известнейших полярных нетчиков Америки, что это он нашел льдину «Т-3», это в его честь названы плавающий ледяной остров и подводная долина. Он сообщал также, что податель письма занимается вопросами взаимодействия океана с атмосферой, что он является сейчас начальником отдела наук об окружающей среде «мозгового центра» Америки — «Рэнд корпорейшн» в Санта-Монике.

— Скажите, а почему вы назвали себя «полковник Флетчер»? — спросил я. И Джо рассказал, что перед началом второй мировой войны он закончил факультет геофизики одного из университетов США. Когда началась война, он вступил в авиацию, кончил летную школу и всю войну был военным летчиком, летал на тяжелых самолетах. После войны Флетчера, к тому времени уже полковника, назначили командовать соединением тяжелых самолетов, базировавшихся на севере Аляски. Его летчики на много часов уходили на задания в центр Северного Ледовитого океана, попутно занимались ледовой разведкой, изучали геофизику этого района Земли.

— Сколько бессонных ночей провел я как командир, ожидая возвращения экипажей! — вспоминал Флетчер. — Не знаю, любили ли меня мои летчики, но я принимал все их полеты всерьез, знал, что необходимость вынужденной посадки может возникнуть в любой момент и при этом у экипажа часто остаются считанные минуты, чтобы покинуть самолет. Но ведь, покидая его, надо вынести с собой и все, что необходимо для длительной жизни на льду без помощи извне. Этого требуют инструкции. Но, когда я принял свою часть, я увидел, что летчики, даже если они и сядут благополучно, вряд ли смогут быстро выгрузить на лед все, что нужно, — ведь прежде им придется долго разыскивать завалившиеся куда-то примусы, аварийные пайки, палатки и тому подобное, а если и выгрузят — не сумеют организовать жизнь на льду. Я предупредил раз, предупредил два, но чувствовал — все идет по-старому.

И вот однажды, в середине полярной ночи, когда очередной самолет после десяти часов полета уже заходил на посадку, а усталый экипаж предвкушал заслуженный отдых, Флетчер сам взял микрофон и передал приказ: «Объявляется учебная тревога. Экипаж сразу после посадки должен отогнать самолет в дальний угол рулежной дорожки, а затем аварийно покинуть самолет, забрав с собой все, что необходимо для длительной жизни на льду». После этого он вызвал машину с военными полицейскими, сел в нее и поехал к месту посадки. Когда он подъехал к самолету, летчики еще продолжали разгружать его, оттаскивая в сторону тюки с упакованными спасательными комплектами.

«Джентльмены, — сказал им полковник, — оттащите подальше в снег, в сторону от дорожки, свои вещи. Ваш самолет отрулит на место другой экипаж, а вы располагайтесь на снегу. Считайте, что ваш самолет сгорел, а вам повезло, вы спаслись. Теперь устраивайтесь на ночевку, разворачивайте аварийную рацию, сообщите нам о себе. Военная полиция будет охранять ваш лагерь, чтобы у вас не было никаких контактов с внешним миром».

Командир пожелал им успеха и уехал, приказав врачам аэродрома следить за состоянием здоровья «потерпевших аварию».

Первый блин оказался комом. Очень скоро летчиков «по медицинским показаниям» пришлось забрать в теплые казармы, но эксперимент этот наделал много шума, родив как противников его, так и защитников. Однако урок не прошел даром. Когда, через несколько дней, еще один экипаж получил такой же приказ, летчики быстро вытащили все, что надо, построили даже «иглу» из снега и зажили так припеваючи, что Флетчер «снял» их, не дожидаясь «медицинских показаний». Затем последовали и другие «вынужденные посадки». Потом их стало меньше, и вдруг к командиру пришла делегация летчиков с претензией. Они хотели, чтобы такие учения продолжались. И действительно, оказалось вдруг, что экипажи стали чувствовать себя бодрее, появилось даже желание добровольно устраивать такие «учения по выживаемости», где каждый мог не только соприкоснуться, иногда первый раз в жизни, с реальной природой Арктики, но и убедиться в том, что способен противостоять ей.